Вячеслав Гутак: Ночной «Поль Рикар» – это очень страшно, но очень круто!

Вячеслав Гутак родился и вырос в Калининграде, учится в Петербурге. Таким образом, молодой российский автогонщик, к 19 годам переживший невероятный карьерный рост, включивший в себя гонки на выносливость, удерживает линию исторической связи городов. Петр I, как известно, задумал Санкт-Петербург, находясь в Кенигсберге.

В разговоре со «Спортом День за Днем – Калининград» Слава рассказывает, почему ему в детстве не нравилось гонять в прокатном картинге, как он выбирал типы гоночных серий, за что любит Калининград больше всех городов, а также делится историей создания своего популярного в мире автоспорта шлема.

Зеленоградск – европейский уровень!

– В Калининграде жил до 18 лет, только два года назад переехал в Петербург. Но где бы я ни был, обожаю Калининград, часто там бываю, хотя сейчас есть логистические сложности, препятствующие, как ни странно, частым визитам домой. Границы закрыты, и на соревнования приходится добираться другими способами.

– Если так любишь Калининград, зачем переехал в Петербург?
– (Смеется.) Поскольку у меня несколько иной образ жизни, чем у обычных сверстников, тоже захотелось куда-то уехать, чтобы быть простым студентом и слиться с толпой. Особой другой причины уезжать из Калининграда не было. Все стремятся в мегаполисы, а мне моего города хватало. Да, Петербург меньше Москвы, но что я имею по факту: магазин в доме, парк, аптека. Живу, получается, в основном «на районе». Очень сложно, исходя из имеющегося времени, использовать весь город. В итоге получается, что Петербург для меня – меньше Калининграда, потому что там я могу использовать весь город, а здесь – нет!

– Коренные калининградцы нечасто выбираются вглубь региона, некоторые там не были годами…
– У меня такой же случай, давно очень хочу, например, доехать до Черняховска. А вот у Виштенецкого озера бываю довольно часто, там у нас друзья держат хутор, так и называется место – «Саша Наташа». К ним нужно заранее проситься, обычно проживание забронировано надолго вперед. Сами готовят еду из собственных продуктов… Релакс и детокс там гарантированы.

– Но все же чаще ты…
– По классике: Светлогорск, Зеленоградск. У моря. Дача совсем рядом с Зеленоградском.

– Полагаю, это ответ на традиционный вопрос для приезжающих в область: Светлогорск или Зеленоградск?
– В моем детстве Светлогорск был этаким Геленджиком в худшем понимании слова, находиться там из-за толп было не очень приятно. Но сейчас городок подтянулся, а тогда все местные любили Зеленоградск, так как он более уютный. Я и сейчас его обожаю, особенно зимой, когда Курортный проспект весь в рождественских украшениях. Всегда удивляюсь, потому что это абсолютно европейский уровень уличной иллюминации.

Это не наша проблема, это проблема французского правительства!

– Возвращаясь с последних соревнований во Франции, ты столкнулся с каким-то проблемами. Настолько, что «отмокал» в Петербурге пару дней. Что произошло?
– Я попал как раз на те забастовки, что были связаны с поднятием правительством пенсионного возраста на два года. Должен был лететь Марсель – Алжир – Москва – Петербург – вся дорога должна была занять всего 16 часов, по нынешним меркам это очень быстро. В аэропорт приехал в 9 утра, хотя вылет был только через 7 часов. Так получилось, что меня подвезла команда, и могла это сделать только в это время. Никаких проблем, сидел, ждал. А потом выяснилось, что никто не работает, никуда не летим. Следующий вылет – только через два дня!

Я немного пошумел – там были другие русские пассажиры, кто не говорил по-английски, а представители авиакомпании этим пользовались, просто «разворачивали» их с ходу. Но в итоге ничего мы не добились, ни билета на рейсы других авиакомпаний, ни даже отеля: «Ничего не знаем, забастовка – не наша проблема, это проблема французского правительства!». Хотя я даже полицию вызвал (смеется). Не помогло – забастовка как цунами. ЧП, и все.

В итоге гулял по Марселю, делал то, чего обычно на соревнованиях лишен. Красивый портовый город, но из-за забастовки опять же перестали убирать мусор, все было покрыто грязью. Странно как-то, гадить самим себе…

– По нынешним временам, не слишком ли рискованно русскому пассажиру устраивать разборки с французской авиакомпанией на ее территории?
– Ох… Да все выглядит совсем не так, как мы себе представляем. Нормальное было общение, с поправкой на конкретную ситуацию. Они уже устали сами от происходящего. Больше, наверное, ничего говорить не стоит.

Прокатный картинг – скучно. Спортивный – другой мир!

– В одном из интервью ты признался, что когда вас отец впервые привел на картинг, вам не понравилось. Как это так?
– Ну, пришел я в прокатный картинг. Обычный такой, в парке. Там шесть поворотов всего. Медленно все. Было действительно неинтересно. Точно так же, как неинтересно ходить на плавание, потому что скучно. В общем, в один день я сказал, что больше на картинг ходить не хочу, я уже большой (смеется). А вот когда папа дал мне с помощью моих первых тренеров попробовать спортивный картинг… Я на первом же круге вмазал его в поребрик, разбил диск, загнул заднюю ось и сказал: «Вот это круто!».

– Небо и земля?
– Однозначно. Прокатный картинг – развлечение для любого человека, даже при том, что они там разные по мощности. Спортивный картинг – уже спорт. С техникой, которая стоит миллионы рублей. Быстро, страшно. Да и физически тяжело, не каждый потянет.

– Объясни, что такое «физически тяжело». Многие думают, что гонщики только руль крутят, а за фигурой следят только для того, чтобы влезать в кокпит…
– Во-первых, нужна выносливость, гонки бывают и круглосуточные, как вы знаете. Во-вторых, спортивное авто – все время «на лимите». Каждый раз за рулем я понимаю, как я насилую эту машину, в каждый поворот она идет в сантиметре от вылета. Представьте себе даже обычную машину, которая едет сутки без остановок – это как раз называется «на износ». А тут шесть литров, пятьсот форсированных лошадей – это как вообще? У меня у самого до сих пор картинка в голове не складывается.

Но, кстати, если возвращаться к картингу, то тренировать выносливость в нем можно только в нем. Допустим, я сделал перерыв на три месяца, в которые регулярно хожу в спортзал. Возвращаюсь за руль, поехать уже не могу – недостаток тренированности.

– А что делаешь в спортзале?
– Укрепляю спинной каркас – мне это необходимо, так как я худой. Да, сиденья у нас разработаны под каждого индивидуально, но даже микролифт может дать о себе знать за 2-3 часа гонки. Ноги нужны для торможения. Бегаю для кардиовыносливости. Но самый прикол – шея. Все ерунда по сравнению с работой над ней (смеется). Это не то, что ты можешь терпеть. Десять кругов на картинге, забились руки, хуже рулишь – но ты все равно едешь. Если же забилась шейная мышца – она выключается, и все.

В повороте перегрузка 2G, голова весит много килограммов, и шея, представляете, ее тянет до бесконечности, у этой мышцы пределов нет. Контролировать это невозможно. Соответственно это означает конец сессии, гоночного дня.

Лучшее, что произошло в жизни? Когда бросили с обрыва в карьер!

– Как ты попал в международные серии?
– Моя карьера в картинге развивалась очень быстро, хотя бы потому, что я начал очень поздно – в 12 лет. Перепрыгивал стремительно из класса в класс, откатал чемпионат России, следующий год обещал быть еще лучше, но… пришел ковид. Спустя год, когда только-только все начало оттаивать, я поехал в Италию, чувствуя, что только прибавляю в скорости и все будет еще лучше… И ломаю ребро.

– В гонке?
– Как ни странно, нет. Попали с мамой в аварию. Не доехав до самолета, вылетающего в Италию. Видимо, в момент аварии ребро треснуло, а потом в первой же гонке я его доломал. И выбыл еще на полгода. Нужно было определиться – это конец, или идти дальше? Спасибо моему папе, который достучался до человека по имени Роман Русинов, пилоту G-Drive, которому тоже большое спасибо. За то, что познакомил меня с Феликсом Портейро, бывший тренер Карлоса Сайнса, который сейчас ездит за «Феррари» в «Формуле-1». На сегодняшний день он мой большой друг, а кроме того иногда тренер и менеджер.

Сначала мы попробовали GT-4, затем «Формулу-4», после чего тренировались с целью попробовать себя в LMP3 в формате тренировки. То есть, потестироваться около года. Вечером накануне вылета из Барселоны звонит Русинов папе и говорит, что у Graff (это команда, с которой я в 2022-м ездил Ле-Ман серию) завтра тесты, давайте проверим Славу, сможет ли он…

И вот прямо за ужином мне говорят: «Завтра не летишь, утром примерка сидения, а потом тесты в LMP-3». Я проехал и, наверное, в первый раз по-настоящему воодушевился. GT-4 после картинга казалась тяжелой, валкой, «Формула-4» оказалась интереснее за счет своей легкости, я снова смог чувствовать технику пятой точкой. А от LMP3 я получил кайф: мощная, куча аэродинамики при весе в 900 килограмм. Все удовольствие в этой сумме мощности и прижимной силы.

В итоге меня подписали на азиатскую «Ле-Ман серию», прямо вот так сразу окунув в мир больших гонок на выносливость. С обрыва в карьер! И это было лучшее, что произошло со мной в жизни…

– Как ты погружался в иностранный мир, было ли время подготовиться, или все познавал спонтанно? Например, наши футболисты не всегда способны адаптироваться за границей…
– Заметь, я до сих пор не переехал, живу в России, хотя в связи с обстановкой в мире этот вопрос с точки зрения карьеры обсуждается. Грустно будет в один момент понять, что только из-за своего решения ты не смог продолжить карьеру. Но… Мне 19, я люблю свою страну. Есть дом, тогда как в поездках я буквально живу в отелях. Мне почему-то важно иметь хоть какое-то понятие дома.

Что касается адаптации, то меня в тот мир окунули довольно рано, я много тренировался в Италии, изначально вообще поехал в Прибалтику, потому что тренироваться в России было слишком дорого. В Италии привыкал легко, мне вообще хорошо удавалось ездить по «держаку», когда жарко и трутся колеса, было намного проще, чем по мокрым трассам у нас. Можно сказать, это был мой конек (смеется).

Я вообще часто путешествовал, тетя, например, живет в Америке. Ну а из-за того, что я, как уже сказал, поздно начал, то работал в основном со взрослыми. Инженеры, механики, руководитель команды – все взрослые! При этом ты понимаешь, что автоспорт – это денежный вид спорта. И если твоя сторона платит, значит ты – главный. Следовательно, ставишь себя наравне со всеми этими взрослыми, даже если тебе 12 лет. Да, ребенок, но важное звено процесса. С тобой все считаются, но и ты должен со всеми считаться. И от этого растешь очень быстро.

– Соответственно и язык учится быстро?
– Английский я учил еще в школе, преподавали классно, ну а поездки за границу позволяли закреплять.

Как страшно ночью на «Поль Рикаре»!

– Свою первую гонку можешь вспомнить?
– Смешно, но первым глобальным приездом на соревнования считаю Россию. Она была от меня дальше, чем Европа. Италия была местом, где я раньше бывал с родителями. А вот приезд, скажем, в Ростов-на-Дону, при том, что ты раньше никогда не был в основной части страны – это нечто другое.

Главное, я в детстве не понимал, почему Калининград называли «российской Европой». Говорил: «Посмотрите хотя бы на Польшу, хотя там вообще ничего особенного нет». Но когда стал ездить по нашей стране, понял: да, Калининград – это российская Европа, не поспоришь…

– А самую специфическую?
– Ночная гонка на «Поль Рикаре» – это очень круто. Пусть не самый сильный чемпионат, но совершенно незабываемо. Те же 4 часа, тот же LMP3, да еще и «Поль Рикар»! Нужно учесть, что LMP3 – это не машина, созданная для ночных гонок. А на этом автодроме – кстати, как и в Дубае – нет освещения! Едешь вслепую, и это правда страшно. Но оттого еще более круто.

– Мировые медиа уже реагируют на тебя?
– В рамках команды – да. Освещают европейские команды, попадаю под это и я. Если мы все вместе показываем хорошие результаты, о нас пишут и снимают. Тем более, что команды именитые, не первый год в гонках.

– Что у тебя за партнеры по гонкам? Были англичанин, француз, португалец… И вообще – какие функции у партнеров?
– Есть категории пилотов – бронзовые, серебряные, золотые и платиновые. Последние – исключительно пилоты «Ф-1», золотые – бывшие пилоты «Ф-1» или победители чемпионатов мира по гонкам на выносливость. У нас в командах, где должно быть три члена, в основном – серебряные и бронзовые.

Бронзовые, как правило, взрослые люди, у которых много денег и которые способны оплатить сами половину всей машины и проезжают половину гонки.

Далее – должно быть два серебряных пилота. К ним относятся все молодые гонщики, хоть успешные, хоть нет. Если едем 4 часа, серебряные берут по часу. Задача – всем не облажаться. В этом году вот поеду французский чемпионат, там обязательства по бронзовому пилоту нет, можно заявлять трех серебряных.

Талант в автоспорте – это …

– Расскажи про свою расцветку шлема. Бросается в глаза сразу. Почти поп-арт.
– (Смеется.) Это моя любимая история! И трепетная тема для любого пилота. Раскраска шлема стоит дороже, чем он сам. Ведь это никакая не аэрография, все вырисовывается вручную каким-нибудь итальянским дизайнером за кучу денег.

– Намного лет вперед?
– Если у тебя совсем уж куча денег, можно хоть каждый месяц менять раскраску (смеется). Чаще всего самые красивые шлемы – картинговые. Там много деталей, настоящие произведения искусства, но все при этом похоже друг на друга.

Когда я переходил в большие гонки, четко понимал, что нужна узнаваемость. Ведь в трансляции не разберешь, кто сидит в кабине, его практически не видно. А шлем видно, когда гонщик садится в машину, или в соцсетях. Нас узнают по шлемам – это факт. В итоге дизайнер долго пилил дизайн, поначалу ничего не нравилось. Написал ему: «Массимо, иди выпей граппы и придумай что-нибудь нормальное!»

Массимо, видимо, так и сделал и придумал градиент. Стали думать, что наложить на него. Он снова сделал не так, как хотелось, прошел еще месяц. И вот сижу в стоматологии, и прямо там, в кресле мне приходит в голову: «Это должна быть зебра!». Я тут же передал Массимо, он накинул «зебру», прислал эскиз…

Чтобы все понимали: эскиз – это всего лишь 2D-рисунок в стремном качестве. Мне снова не нравится, но уже прошло три месяца, надо принимать решение… В общем, сдали в работу, не ожидая ничего сверх. Был уверен – мы сделали полную дрянь. А потом открыл коробку и увидел произведение искусства. И все теперь восхищаются этим шлемом, хоть я и не самое главное лицо в автогонках. Но именно шлем – один из самых узнаваемых.

– Многие задаются вопросом: что такое талант в автоспорте? Есть ли он вообще, или это смесь навыков и природной смелости?
– Талант в автоспорте есть. Поначалу мне казалось, что у меня его особо нет. Потом только стали проскальзывать моменты, когда становилось похоже, что что-то могу. Конкретно талант в автоспорте – это, извините, «жопомер». То самое чувство машины пятой точкой, о котором я упоминал, то, что позволяет нам получать кайф от пилотажа, и чего не может добиться за рулем обычный человек.

Сложно объяснить словами, но это чувство, когда ты с машиной одно целое. Но даже имея талант, не работая над собой в автоспорте не поедешь. Нужно работать с машиной, разбираться в настройках, накатываешь километры, вносить больше риска.

Стать джентльмен-драйвером проще, чем можно себе представить

– Какой еще вид спорта нравится?
– Теннис очень люблю. Когда как раз сломал ребро, первый раз целое лето просидел в Калининграде. Искал, чем себя занять на вынужденных каникулах, увлекся теннисом. Возможно, не научился в него нормально играть, но каждую возможность использую с удовольствием. Жаль, что выпадают они редко.

– Когда снова поедешь на неделю в Калининград, как ее проведешь? Что составляет твою жизнь в родном городе?
– Калининград – это однозначно про «погулять». Школьником я очень любил просто бесконечно бродить по городу. По всем районам – по Центральному, по Амалиенау, где я живу. (Максимально сохранившийся аутентичный район старого города с большим количеством немецких вилл. – «Спорт День за Днем».) Сейчас обожаю бывать на острове Канта у собора – вечером с девушкой там просто шикарно и атмосферно. Зеленоградск – лучшее место, чтобы съездить на море, хотя летом сейчас там полный трэш. Столько людей, просто страшно! Поэтому, как вариант – Янтарный. И там всегда найдется местечко, где людей поменьше.

– Когда домой в следующий раз?
– А вот прямо скоро. У меня ведь еще симулятор в Калининграде стоит. Там буду готовиться к следующим гонкам.

– Что впереди?
– Впереди многое! Учитывая, что я вновь пропускаю уже второй подряд этап Ultimate Сup из-за визового вопроса, у меня появляется столь необходимое время для реализации моих проектов. Я запускаю очень крутой проект, связанный с гонками – Invictus. Он нацелен на то, чтобы стать мостиком между мировым автоспортом, и российскими успешными мужчинами, которые пока даже не представляют, на сколько близко они к тому, чтобы стать настоящими «джентльмен драйверами» и сыграть ключевую роль в становлении российского автоспорта на международной арене.

Также у меня сейчас полным ходом идет запуск моего личного проекта, не связанного с гонками – фруктовый бар на пляже Янтарного, в Калининградской области. Это будет очень маленькое и атмосферное место, под названием Sicilian Bar. Конечно грустно, что мне пришлось уйти на такую долгую вынужденную паузу, ведь я в первую очередь все таки гонщик, но есть, что есть. Может, проеду летом пару этапов чемпионата России по картингу, а если получу наконец визу, то смотаюсь в Европу на тесты LMP, чтобы вспомнить руль.

– А если что-то пойдет не так, с учетом мировых событий?
– Стараюсь жить сегодняшним днем, радоваться, что мы, несмотря ни на что, еще в топе. Я в маму – держусь за вещи, мне, например, жалко выкинуть что-то старое из одежды. И я ценю, что проехал азиатскую «Ле-Ман серию» и то, что уже был вице-чемпионом. Этого у меня никто не заберет. Вот и кайфую в моменте.

Фото из личного архива Гутак В.А.